Солнце, солнце,
божественный Ра-Гелиос,
тобою веселятся
сердца царей и героев,
тебе ржут священные кони,
тебе поют гимны в Гелиополе;
когда ты светишь,
ящерицы выползают на камни
и мальчики идут со смехом
купаться к Нилу.
Солнце, солнце,
я я бледный писец,
библиотечный затворник,
но я люблю тебя, солнце, не меньше,
чем загорелый моряк,
пахнущий рыбой и соленой водою,
и не меньше,
чем его привычное сердце
ликует
при царственном твоем восходе
из океана,
мое трепещет,
когда твой пыльный, но пламенный луч
скользнет
сквозь узкое окно у потолка
на исписанный лист
и мою тонкую желтоватую руку,
выводящую киноварью
первую букву гимна тебе,
о Ра-Гелиос солнце!
|
|
Sun, sun,
divine Ra-Helios,
you delight
the hearts of kings and heroes,
sacred horses neigh to you,
in Heliopolis they sing hymns to you;
when you shine,
lizards crawl out onto rocks
and boys go laughing
to swim in the Nile.
Sun, sun,
I am a pale scribbler,
a library recluse,
but I love you, sun, no less
than a tanned sailor
smelling of fish and salt water,
and no less
than his accustomed heart
rejoices
at your royal rising
from the ocean,
my heart trembles,
when your dusty, but flaming ray
slips
through the narrow window by the ceiling
onto my filled page
and my thin, yellowish hand,
writing out in vermilion
the first letter of a hymn to you,
O Ra-Helios sun!
|
