Открыт паноптикум печальный
Один, другой и третий год.
Толпою пьяной и нахальной
Спешим... В гробу царица ждет.
Она лежит в гробу стеклянном,
И не мертва и не жива,
А люди шепчут неустанно
О ней бесстыдные слова.
Она раскинулась лениво -
Навек забыть, навек уснуть...
Змея легко, неторопливо
Ей жалит восковую грудь...
Я сам, позорный и продажный,
С кругами синими у глаз,
Пришел взглянуть на профиль важный,
На воск, открытый напоказ...
Тебя рассматривает каждый,
Но, еслиб гроб твой не был пуст,
Я услыхал бы не однажды
Надменный вздох истлевших уст:
- Кадите мне. Цветы рассыпьте.
Я в незапамятных веках
Была царицею в Египте.
Теперь - я воск. Я тлен. Я прах.
- Царица! Я пленен тобою!
Я был в Египте лишь рабом,
А ныне суждено судьбою
Мне быть поэтом и царем!
- Ты видишь ли теперь из гроба,
Что Русь, как Рим, пьяна тобой?
Что я и Цезарь - будем оба
В веках равны перед судьбой?
Замолк. Смотрю. Она не слышит.
Но грудь колышется едва
И за прозрачной тканью дышит...
И слышу тихие слова:
- Тогда я исторгала грозы.
Теперь исторгну жгучей всех
У пьяного поэта - слезы,
У пьяной проститутки - смех.
16 декабря 1907
|
|
The mournful waxworks has been open
For one year, two years, three years now.
An insolent and drunken crowd,
We run... The queen is waiting in her grave.
She lies inside a coffin of glass,
She's neither dead nor living,
While people whisper endlessly
Immodest words about her.
She's stretched herself out lazily -
Forgetful ever, ever sleeping...
A snake, deliberate and light,
Attacks her waxen breast...
I, too, contemptible and venal,
Blue circles underneath my eyes,
Have come to glimpse the noble face,
The wax that's bared for all to see...
Let every one examine you,
But, had your coffin not been empty,
More than once I would have heard
A proud sigh leave your rotting lips:
"Burn incense over me. And scatter flowers.
In ages long-forgotten
I was the queen in Egypt.
Now I am wax. I'm rot. I'm dust." -
"O, Queen! I am your prisoner!
In Egypt I was but a slave,
Now fate's bestowed on me
The lot of poet and king!
Can you now see from in your coffin
How Russia, just like Rome, is drunk with you?
And that in time both I and Caesar will
Appear as equals before fate?"
I'm mute. I look. She is not listening.
But then her breast heaves slightly
She breathes beneath the gauzy cloth...
And now I hear her quiet words:
-"Back then I used to call forth storms.
And now I'll call forth burning
Tears from a drunken poet,
And laughter from a drunken whore."
December 1907
|
