За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие древние срубы.
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко,
Никак не уляжется крови сухая возня,
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел!
Зачем преждевременно я от тебя оторвался!
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужьям соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворечник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах шершавых от долгого сна шевелится.
Декабрь 1920
|
|
Because I couldn't hold onto your hands,
Because I betrayed your salty tender lips,
I must await dawn in this ancient acropolis.
How I hate the odor of hoary wooden huts!
The Achaeans harness their horses in darkness,
Bite hard into the walls with their toothed saws,
The dry tumult of blood will not be soothed,
For you there is neither name, sound nor mold.
How could I think you'd return, how could I dare?
Why did I tear myself from you prematurely?
The night hadn't thinned and the cock hadn't crowed,
And into the wood the hot ax hadn't plunged.
The sap stood on the walls like a transparent tear
And the city could now feel its wooden ribs,
But blood gushed to the ladders and launched the attack,
And thrice the men dreamed a seductive image.
Where is dear Troy? The regal and virginal home?
It will be destroyed, the high birdhouse of Priam.
And arrows fall like desiccated wooden rain,
Other arrows will grow like nut trees on the ground.
The last point of starlight dies without a struggle,
Like a gray sparrow dawn will knock at the window,
And the languid day, like an ox awake in the straw,
Stirs on streets rough with lingering sleep.
December 1920
|
