Несчастный дурак в колодце двора
Причитает сегодня с утра,
И лишнего нет у меня башмака,
Чтоб бросить его в дурака.
. . . . . . . . . .
Кастрюли, тарелки, пьянино гремят,
Баюкают няньки крикливых ребят.
С улыбкой сидит у окошка глухой,
Зачарован своей тишиной.
. . . . . . . . . .
Курносый актер перед пыльным трюмо
Целует портреты и пишет письмо,-
И, честно гонясь за правдивой игрой,
В шестнадцатый раз умирает герой.
. . . . . . . . . .
Отец уж надел котелок и пальто,
Но вернулся, бледный как труп:
"Сейчас же отшлепать мальчишку за то,
Что не любит луковый суп!"
. . . . . . . . . .
Небритый старик, отодвинув кровать,
Забивает старательно гвоздь,
Но сегодня успеет ему помешать
Идущий по лестнице гость.
. . . . . . . . . .
Рабочий лежит на постели в цветах.
Очки на столе, медяки на глазах
Подвязана челюсть, к ладони ладонь.
Сегодня в лед, а завтра в огонь.
. . . . . . . . . .
Что верно, то верно! Нельзя же силком
Девчонку тащить на кровать!
Ей нужно сначала стихи почитать,
Потом угостить вином...
. . . . . . . . . .
Вода запищала в стене глубоко:
Должно быть, по трубам бежать нелегко,
Всегда в тесноте и всегда в темноте,
В такой темноте и такой тесноте!
16-21 мая 1924, Париж |
|
A poor fool in the well of the yard
Has been wailing since early this morning,
And I don't have an extra boot
to throw at the poor fool
. . . . . . . . . .
Pans, plates, pianos resound,
Nannies soothe screeching kids.
A smiling deaf man sits by the window,
Spellbound by his own silence.
. . . . . . . . . .
A snub-nosed actor kisses portraits
Before a dusty mirror, and writes a letter,-
And in earnest pursuit of a perfect portrayal,
The hero dies for the sixteenth time.
. . . . . . . . . .
Having already donned his bowler and coat,
Father returns, pale as a corpse:
-Spank the boy right now because
He doesn't like his onion soup!
. . . . . . . . . .
An unshaven old man has moved the bed,
And carefully hammers in a nail,
But today a guest climbing up the stairs
Will manage to interrupt him.
. . . . . . . . . .
A worker lies in a bed among flowers.
His glasses on the table, coins on his eyes.
His jaw is bound shut, his hands are crossed.
Today he's on ice, tomorrow he'll burn.
. . . . . . . . . .
What's true is true! You can't use force
To drag a girl to bed!
First you should read poems to her,
And then offer her some wine...
. . . . . . . . . .
Water whines deep in the wall:
It must be hard to run through pipes,
Always cramped and always in darkness,
In such darkness and so cramped!
1924, Paris
|
